|
|
After you've gone[20.10] |
|
Собор Святого Патрика |
Крис и Корвус |
|
|
ОПИСАНИЕ |
|
Корвус пришел наниматься на работу, Кристиан пришел любоваться на работу других психотерапевтов, но благодаря одному святому отцу оба идут прочь. |
|
|
After you've gone [20.03.2010]
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться12022-07-08 17:22:12
Поделиться22022-07-11 20:52:20
[indent]Однажды, когда Кристиан пришел в церковь, священник сказал ему: «Человек порой подобен иссохшему древу без листьев и плодов, но даже такое дерево любезно и угодно Богу». Кристиан тогда уважительно хмыкнул — надо же, невероятно здоровая вещь, да еще и по его профилю. Этого священника он бы пожалуй даже пустил к своим пациентам, особенно к некоторым, совсем потерявшим надежду.
[indent]Впрочем, столь мудрые речи из уст людей в рясах ему доводилась слышать редко: гораздо чаще в церквях звучала совершенно безумная риторита, в которой лозунги республиканцев причудливо смешивались с цитатами старика Торквемады и Диего де Деза, объединялись с горячей ненавистью к абортам, геям, неграм, неграм-геям, делающим аборты, и в целом являли собой пример высококлассного эталонного кринжа. Не каждый раз, само собой, не всегда в столь высокой концентрации, разумеется. Однако даже в самых адекватных и искренних речах пасторов нет-нет да проскальзывали нотки нетерпимости к этой новой, неправильной, небелой Америке, нежелавшей становиться грейт эгейн.
[indent]И все же Кристиан ходил в церкви, — не из-за любви к чужому безумию, людям или деревьям. Многие считали исповедь самой древней формой психотерапии, игнорируя при этом молитву: обращение к небесному отцу со своими самыми горячими желаниями, искренними надеждами, самой невысказанной болью. Кристиан никогда не насмехался над чужой верой, зная, сколь часто она позволяет людям выдержать испытания, способные сломать любой хребет. Один из пациентов сказал ему, что лишь атеист умирает в одиночестве; с каждым христианином муки смерти принимает Иисус.
[indent]Что тут сказать, шизофреник.
[indent]Да, когда Кристиан задумывался о вере, в его голове вплывали цитаты, рассказы, примеры, истории болезней и монографии. Личный опыт под всей этой премудростью информационного мусора нащупать не удавалось. Возможно, он и в принципе не был способен на нечто столь глубокое, занимая позицию стороннего наблюдателя, позицию исследователя, привыкшего анализировать и разбираться в чужом безумии, не позволяя ему захлестнуть себя; и все же Кристиану было интересно прикасаться к чему-то столь необычному, столь сильному, столь старому. Строгое изящество готической архитектуры, теряющийся в вышине потолок, глубокие темные цвета... То был изумительной красоты и древности Собор, потрясающий воображение с первого взгляда и раскрывавшийся под пристальным наблюдением, словно особой редкости яшма, скрывающая золото под слоем горной породы. А еще здесь было тихо — просто удивительно, насколько сложно в Нью-Йорке найти тихий, уютный уголок, в котором ты можешь спокойно провести время, спрятавшись от шумовой и световой нагрузки.
[indent]Кристиан хорошо выбирал время для визитов — раннее утро, когда прихожан почти не было, громкие проповеди не наполняли воздух, а на него не косились, словно он был слишком молод, слишком бездетен и слишком холост, чтобы занимать свое место на скамье в этом доме господа, где рады всем, но кому-то рады больше. Некоторые священники косились на него, но Кристиан никому не мешал, никому не досаждал и даже разорился на пару достаточно крупных пожертвований, так что к нему вскоре привыкли.
[indent]Воистину, если часто посещаешь какое-то заведение, имеет смысл оставлять чаевые.
[indent]То утро мало чем отличалось от десятка таких же: Кристиан был свободен и томился желанием потрогать нечто духовное в этом тоскливом мире суетовой суеты, а потому вскоре оказался на уже привычной скамье Собора, изредка поглядывая на редких прихожан. Молиться он не умел, подозревая, что его молитва не будет отвечать ряду требований вроде наличия искренней веры или сильных чувств, исповедоваться не собирался тоже. Кристиан уже однажды поверг священника в ужас своими словами о том, что ему не за что чувствовать вину, — особенно за то, что род человеческий некогда распял одного еврея. Конечно, это был невероятной важности, мужества и благородства еврей, сказал Кристиан, но все же посыпать голову пеплом — излишне. Даже с учетом того, что его немецкие родственники пошли сильно дальше.
[indent]Как его не предали анафеме в тот же момент — история умалчивает. Видимо пожертвование пересилило тот стресс, который Кристиан учинил: это было неудивительно. Кристиан одно время работал психотерапевтом и профессионально конвенвертировал деньги в душевный покой.
Поделиться32022-07-23 21:56:24
Смотреть на Корвуса в церкви всегда было забавно - в зависимости от того, насколько повернутое было конкретное локальное сообщество, Ворону могли пожалеть, а могли и выгнать с криками, что, мол, он - предвестник и посланник дьявола, и пусть катится куда подальше.
Эта церковь оказалась чем-то средним.
- Я, блин, не прошу у вас денег. Или еду. Я, блин, не попрошайка. У вас наверняка есть, блин, работа.
Корвус не имел представления, что там пред ним по рангу духовному, в конце концов, он вообще слабо разбирался в духовенстве. Однажды ему уже прилетело от особо верующих, которые сами прицепились к нему и предлагали спасти душу. Ему хватило произнести всего-то безобидную фраз "А, вы, эти, как их, жрецы!" - рьяных праведников настолько задел его радостный довольный тон, что пришлось с ними драться и донести мысль, что лучше придерживаться пацифизма. Даже если оппонент не выглядит... Грозно.
Кем-бы-он-ни-был-перед-Корвусом морщил нос и закатывал глаза, уговаривая пока еще Коракса свалить с глаз с миром. Нет у них работы, и подаяния у них тут для таких, как Корвус, нет. Корвусу было искренне интересно, что с ним не так, что ему не хотят даже просто дать милостыню.
Корвус не понимал, что молодые люди с его внешностью не воспринимаются даже близко, как сирые и убогие, а яркие шрамы на венах, которые он не трудился скрывать, отпугивают даже больше, чем если бы он заявился в обносках и колтунах.
Как увидеть суперзвезду на паперти с протянутой рукой.
- Хотя бы двор, блин, подмету, давайте?
По крайней мере, его все еще не прогнали и пытаются вразумить вербально. Но шансов нет - и все же это ясно любому, кто не Корвус. Для Корвуса очевидно, что если достаточно долго биться лбом в стену, она расколется.
Для человека, который перед ним - что Корвус рано или поздно сдастся и уйдет. По крайней мере, не буйный.
Некоторые стены были из металла и не желали раскалываться - да даже плавиться.
Очень скоро появилось новое действующее лицо - еще более выглядящий грозно человек. Важнее того, с кем Корвус говорил сначала.
И начал Ворону прогонять.
Очень скоро в воздухе понеслись оскорбления - местный "важный дядя" был если не умнее, то в разы темпераментнее. Корвус узнал, что обладает злыми глазами хладнокровного убийцы, что он - акула в шкуре человека, тунеядец, подлый человек, змея, кусающая кормящую руку, и много еще чего, в ответ на что громогласно каркнул на мужчину и дал своим Воронам расцарапать тому лицо.
Птицы спикировали сами, защищая хозяина, но Коракс решил не отзывать их, а медленно убираться подальше к воротам - мало подготовленный к борьбе с птицами мужчина им навредить все равно не мог, а кто-то впечатлительный на фоне уже начал молиться, чтобы поскорее изгнать нечистого со своими вестниками смерти.